Санкт – Петербургская ландмилиция: 1711 – 1719 гг. (Опубликовано: Вестник Московского государственного областного университета . Серия: История и политология. - 2008. - 1. )

 

В начале XVIII в. ландмилицией[1] в Европе было принято называть любые полурегулярные войска. По такому определению ландмилицией должны считаться, например, донские казаки. Позаимствовав этот термин на Западе, в России придали ему более узкое значение. Российская ландмилиция – однодворческие или поместные войска, существовавшие до конца XVIII в., разновидность поселенных войск, использовавшихся, в основном, для охраны южных границ от набегов кочевников.[2] Судя по опубликованным источникам первые российские ландмилицкие части (8 полков, 11 тысяч человек) появились в 1712 (год выхода распоряжения) – 1713 гг. (год начала формирования войск) в Киевской губернии, будучи сформированными из однодворцев Азовской и Киевской губернии[3]. Эти войска несли пешую гарнизонную службу в городах Киевской губернии (Киев, Полтава, Нежин, Переяславль, Белгород, Курск, Старый Оскол). Эта ландмилиция была расформирована в 1719 году. В 1722 году ландмилиция на южной границе была сформирована заново, но в 1723 году вместо неё стали набирать первые конные гусарские полки по образцу сербских и валашских гусар в армии австрийского императора[4]. Спустя всего три месяца в том же году ландмилиция была снова восстановлена, но уже в качестве конницы[5]. На этот раз численность её не была точно установлена. В ходе подушной переписи следовало установить число однодворцев, которых велено было обложить подушной податью в 1,1 руб. в год на человека, из которых 0,4 руб. в год шло на содержание «нерегулярной» конной ландмилиции из этих же однодворцев. «Нерегулярность» этой службы состояла в том, что войска собирались только на время кратких ежегодных учений и по мере необходимости (для поочерёдного патрулирования границы и для отражения набегов кочевников, когда они случались), а в остальное время ландмилицы жили по своим домам. Однако, офицеры в этих войсках служили на регулярной основе. Две трети «ландмилицев»[6] вооружались, кроме обычного вооружения нерегулярного конника (копье, сабля и пара пистолетов), ещё и карабином. В России в XVIII в. существовало несколько ландмилицких группировок – Украинская, Закамская, Сибирская, Камчатская и Смоленская[7]. На основании вновь вводимых в оборот документов удаётся установить существование ещё одной российской ландмилиции, самой ранней по времени возникновения – Санкт-Петербургской ландмилиции, существовавшей в 1711 - 1719 гг. Некоторые черты существенно отличают эту первую русскую ландмилицию от прочих подобных группировок.

Впервые упомянул о ландмилицких солдатах на Балтике Голиков И. И. в своём обширном изложении документов кабинета Петра I. К 1716 г. историк относит распоряжение царя о создании в Ревеле четвёртого полка из ландмилицких солдат. Царь предписал в свободное время использовать этих солдат на работах в Ревеле и в Кронштадте. Никаких пояснений к этому указу Голиков И. И. не даёт[8]. Использует этот указ и Рабинович М. Д. в своём справочнике по полкам петровской армии. По его сведениям этот полк нёс службу в Ревеле в 1716 - 1719 гг. и назывался по имени своего командира Шепелевым. При организации этого Шепелева ландмилицкого полка в 1716 г. в него была переведена часть личного состава из Ревельского гарнизонного полка – офицеры, унтер – офицеры и рядовые, пригодные для обучения вновь набранных ландмилицев[9]. Дата расформирования этого полка (1719 г.) обозначена М. Д. Рабиновичем только предположительно. Никаких разъяснений по поводу ландмилицкого характера этого полка и того, что Пётр называет его четвёртым, также не даётся[10].

Решающее значение для установления факта существования Санкт-Петербургской ландмилиции в 1711 - 1719 гг. имеют неопубликованные документы канцелярии Военной коллегии, относящиеся к 1719 - 1720 гг.[11] В списках рекрут, присланных в Военную коллегию при наборе в 1719 г., некоторые помещичьи и монастырские крестьяне одновременно числятся также и ландмилицкими солдатами, зачисленными на эту службу по набору, объявленному в 1711 г. из Санкт-Петербургской губернской канцелярии по норме одного рекрута с 10 дворов. Судя по нескольким «сказкам» беглых рекрут в 1719 - 1720 гг. по этому набору брали рекрут ещё и в 1719 г. Так как Санкт-Петербургская ландмилиция в этом году уже была ликвидирована, то на службу рекрут направляли уже в обычные, а не в ландмилицкие полки. В Санкт-Петербургской губернии ландмилицы набирались в Бежецком, Псковском, Угличском, Ярославском, Кашинском, Старорусском, Новгородском, Новоторжском уездах, в Новоторжском посаде, то есть не во вновь присоединённых бывших шведских территориях, а в тех местностях губернии, которые отличались высокой плотностью русского населения. К 1720 г. относится справка о недоимке рекрут по ландмилицкому набору с 10 дворов, объявленному из Санкт – Петербургской губернской канцелярии, с Пошехонской провинции.

К 15 апреля 1719 года относится «ведение» о присылке рекрут из Санкт – Петербургской губернии с именной «росписью» присылаемых за подписью солдата Преображенского полка Н. Гаевского и ландрихтера Манукова[12]. Рекруты присылаются в новый набор 1719 г. с 50 дворов и по рекрутским недоимкам прежних лет. Именная «роспись» содержит сведения о 90 рекрутах. О 67 из этих рекрут указано, что они «наряду 711 году лант миницкие салдаты». Для каждого рекрута указаны имена и фамилии (для некоторых из них неясно, фамилии это или отчества, что обычно для подобных документов этого времени), их сёла, деревни или «присёлки» (кроме единственного исключения – монастырский служка, не числившийся ни за каким селом). Возле имени оказавшихся по смотру в Военной коллегии негодных к службе рекрут указана причина его негодности пометами: «плох», «правой рукой и ногой дряхл», «слеп», «у левой руки пест свело, к доктору», «плох и левой ногой дряхл», «у левой руки большой палец свело». Из Бежецкого уезда происходят 33 ландмилицких солдата, из них негодными к службе признаны 5 человек. Из Угличского уезда – 23 ландмилицких солдата, из них 5 негодных. Ярославский уезд – 5 ландмилицев, негодных нет. Кашинский уезд – 36, из них 1 негоден. Для всех рекрут указаны их владельцы. Все 67 ландмилицких солдат из этой именной «росписи» принадлежали «Невскому» (очевидно, Санкт - Петербургскому Александро - Невскому) монастырю. Только один ландмилицкий солдат из Бежецкого уезда назван монастырским служителем и для него не указана деревня или село. 11 из этих 67 ландмилицких солдат по смотру оказались не годны к службе (16 %). Для рекрут из этой именной росписи, не состоявших до набора в ландмилиции, подобный показатель составляет 22 % (5 человек из 23).

14 июля 1719 года датирована следующая именная «роспись» рекрут, присланных из Санкт - Петербургской губернии в Военную коллегию. 11 рекрут из этой «росписи» в момент набора были не только помещичьими или монастырскими крестьянами, но и «наряду 711 году набору з 10 дворов лант миницкими салдатами». Из Старорусского уезда происходят 3 ландмилица, все – крестьяне Александро – Невского монастыря (присланы «судьёй» монастыря С. Головачёвым). Из Дретенского погоста – М. Гаврилов, из деревни Псковитиново Воскресенского погоста – С. Антипов, из деревни Дерелица Славитинского погоста – П. Маривсков[13]. Помещик Ярославского уезда С. Телепнёв через своего «человека» (то есть управляющего) отдал в службу своего крестьянина деревни Поречья Т. Никитина, о котором указано, что этот крестьянин – «наряду 711 году набору з 10 дворов лант миницкий салдат»[14]. Из Бежецкого уезда в этой росписи к ландмилицам отнесены ещё 3 помещичьих крестьянина (один из них уже «в нетях», то есть бежал дорогой), 2 крестьянина Алексеевского девичьего и один крестьянин Николаевского Антонова монастырей[15]. Ладмилицким солдатом был присланный в набор крепостной из имения кн. Троекурова (Ярославский уезд)[16].

Ещё одна именная «роспись» относится к рекрутам из Новоторжского уезда и посада и датирована 1 августа 1719 года. Первоначально в рекруты было послано 80 ландмилицких солдат, но из них бежало дорогой до Санкт – Петербурга шестеро. Ещё 13 оказались на смотре негодными к службе. Губернские власти выслали «с тех же поместий» взамен бежавших и негодных ещё 19 человек с 10 провожатыми для воспрепятствования побегам. Из этих 19 монастырскими крестьянами были 4, посадским человеком – 1, прочие – помещичьими крестьянами. Но на смотре и из этих трое оказалось негодными к службе (у всех – болезнь ног)[17].

Информация о ландмилицком наборе 1711 года с 10 дворов в Санкт – Петербургской губернии содержится не только в именных «росписях» рекрут, но и в нескольких «сказках» пойманных беглых рекрут. 16 июля 1719 года один из таких беглых показал в допросе, что взят он «тому ж седьмой год», то есть примерно в 1713 году, из крестьян Вознесенского девичьего монастыря (Псковский уезд), в составе рекрутской команды приведён рекрутским наборщиком во Псков и бежал с псковской рекрутской «станции» (сборного пункта) в Польшу, а потом в Курляндию[18]. Набор с 10 дворов в 1713 году в Санкт – Петербургской губернии, к которой относился и Псковский уезд, предположительно мог быть ландмилицким потому, что столь строгая норма набора (с 10 дворов) по всей стране в это время уже не применялась. При Петре I набор с 10 дворов, кроме ландмилицкого в Санкт – Петербургской губернии в 1711 году, проводился только в Московской губернии в 1710 году. Несмотря на то, что в этой «сказке» набор прямо не назван ландмилицким, можно предположить, что именно в этот набор и был набран беглец.

В 1720 г. беглый солдат девятнадцати лет в своей «сказке» показал, что его взяли в службу в 1719 г. по ландмилицкому набору с 10 дворов. В набор приведён он был не в Военную коллегию, как это обычно делалось в то время, а в Санкт – Петербургскую губернскую канцелярию, и там же был определён в службу в обычный пехотный полк на острове Котлин[19]. Информация из этой «сказки» фиксирует момент, когда ландмилиция в Санкт – Петербургской губернии была уже ликвидирована, но рекруты в ландмилицкий набор, объявленный в 1711 г., ещё набирались. Столь большому сроку набора (за 1711 – 1719 гг. этот набор ещё не был закончен) способствовала его очень тяжёлая норма – с 10 дворов. 

Есть упоминание о наборе рекрут из ландмилицких солдат наряда 1711 года с Деревской и Бежецкой пятин (разделение на пятины было характерно только для Новгородского уезда)[20].  

Справка от 21 ноября 1720 года фиксирует недоимку 2 рекрут с Пошехонской провинции по ландмилицкому набору с 10 дворов, возникшую, правда, из – за присылки негодных рекрут[21].

Всего, таким образом, известно как минимум о 167 ландмилицких солдатах Санкт – Петербургской губернии из примерно 4 тысяч солдат, положенных по штату 4 гарнизонных полков, и из примерно 10 тысяч рекрут, которых должны были набрать, чтобы выполнить план специального ландмилицкого набора (в Санкт – Петербургской губернии числилось около 100 тысяч дворов, подлежащих рекрутской повинности, следовательно, при норме набора 1 рекрут с 10 дворов и получится 10 тысяч рекрут).

Момент создания Санкт-Петербургской ландмилиции предположительно отражён в письме Меншикова Петру I от 30 июня 1711 года, хотя сам термин «ландмилиция» здесь ещё не употребляется[22]. Царь в момент составления этого документа находился в Прутском походе против турок, поручив оборону Санкт-Петербурга и ведение войны со шведами своему фавориту. В этом письме санкт-петербургский губернатор Меншиков сообщает о наборе в губернии для её охранения трёх драгунских полков. Меншиков уточняет, что он набирает одного драгуна с 10 дворов только на время войны с турками, поэтому помещики охотно отдают в службу своих крепостных, которые при этом не выходят из зависимости от помещика, как это обычно бывало при рекрутских наборах. Успешному набору способствовал и обман населения со стороны губернатора, что эти «даточные» берутся для войны с турками, -  ведь на самом деле они набирались на бесконечно длящуюся шведскую войну, очевидно, не слишком популярную среди населения.              

Набор был объявлен по самой тяжёлой для населения норме – одного рекрута брали с 10 дворов. Только ещё один раз в правление Петра проводился набор по такой норме – в 1710 году с Москвы и местностей на сто вёрст вокруг неё были собраны рекруты с 10 дворов, но при этом сразу оговаривалось, что для компенсации такой тяжести в будущем, 1711 году, с этих местностей рекрутского набора не будет вовсе. Трудности ландмилицкого набора в Санкт – Петербургской губернии, объявленного в 1711 г., были таковы, что ещё и в 1720 г. он не был закончен. В распоряжении о начале этого губернского ландмилицкого набора оговаривалось, что помещик или вотчинник может не выставлять рекрут в этот набор, если сам поступит на службу в эти полки, однако, что – либо о службе в «ландмилицах» помещиков или вотчинников ничего не известно. Этот набор необычен тем, что он – единственный в истории рекрутских наборов в России, который был объявлен и вёлся губернскими, а не центральными властями.

Зачисленные в ландмилицию несли службу обычным для «даточных» в допетровской Руси способом – выезжали на службу на короткий период в относительно свободное от сельских работ время года. В чрезвычайной ситуации (нападение врага или сильная угроза такого нападения) они поголовно являлись на службу. Наиболее вероятно, что и снабжение их провиантом, мундиром, амуницией и даже вооружением также осуществлялось помещиком, которому ландмилицы продолжали принадлежать. Ввиду своей невысокой боеспособности ландмилицкие полки в Санкт - Петербургской губернии несли службу не полевых, а гарнизонных войск – охрана государственных объектов, казны и заключённых, борьба с бунтами и разбоями, посыльная служба, конвоирование рекрут и т. п. Пётр I был хорошо осведомлён о состоянии дел в ландмилиции столичной губернии и одно время даже расширял её состав. В 1716 г. он указал набрать в ландмилицию четвёртый (Шепелев) полк с дислокацией в Ревеле. В свободное время этот полк должен был находиться на работах в том же Ревеле или в Кронштадте. Аналогично ландмилиция на Украине примерно в это же время привлекалась к строительству крепости в Киеве.

В начале 1719 г. активизировалась война с Швецией. В Балтийское море был введён флот враждебно к России настроенной Британии. Шведское правительство рассчитывало при поддержке своего нового союзника закончить войну на более выгодных для себя условиях. Одновременно влияние Меншикова А. Д. на Петра ослабло. Очередные разоблачения воровства и злоупотреблений фаворита не спасали его уже от гнева царя[23]. Необходимость пополнения полевой армии, недоверие к организатору Санкт-Петербургской ландмилиции и очевидная низкая боеспособность ландмилицев, этих полусолдат, которым их крепостная зависимость и сельские занятия мешали быть настоящими солдатами, послужили причинами ликвидации ландмилиции по всей стране - одновременно с ландмилицией Санкт-Петербургской была ликвидирована и Украинская ландмилиция. На юге сторонником существования ландмилиции из местных однодворцев был фельдмаршал Б. П. Шереметьев, командовавший Украинским корпусом. Он умер в 1718 г., незадолго до смерти вызвав гнев царя своей двусмысленной позицией в деле царевича Алексея. В 1723 г. ввиду турецкой угрозы Украинская ландмилиция была воссоздана. Первая же по времени возникновения Санкт – Петербургская ландмилиция уже никогда больше не воссоздавалась. 

На основе вновь вводимых в научный оборот документов фонда канцелярии Военной коллегии нам удалось уточнить дату создания первых ландмилицких формирований русской армии. Удалось также доказать факт существования до сих пор не зафиксированной наукой ландмилицкой группировки, самой ранней по времени создания в русской армии, - Санкт – Петербургской ландмилиции (1711 – 1719 гг.).